Я не знаю что делать со всей этой болью. Этим отчаяньем, этой яростью.
Я пол ночи не могла уснуть, снова и снова возвращаясь к одной мысли: это могла быть я. И мне — почему-то — повезло.
Я могла лежать на одной из тех улиц. Умершая от пыток, изнасилованная, убитая, сожженная. Я могла, истощенная, выйти из подвала и выть над телом своего любимого или нести труп своего ребёнка. Моя вина — не больше и не меньше чем каждой из женщин и девушек, живых и мертвых, на улицах Бучи, Ирпеня, Гостомеля, Мариуполя... и других украинских сёл, городков и городов.
Моя вина не больше и не меньше. Я украинка и хочу жить на своей земле в своём государстве.
Я не знаю что делать с этой болью и отчаяньем. Просто все слова банальны, неуместны, мелкие. Просто я больше ничего не умею кроме слов. Ничего кроме чувств и переживаний, которые вкладываю в них. Но эта боль, эти переживания — за гранью чувствования, за гранью высказываний.
Я не знаю что противопоставить этому. Кроме жизни.
Я устала считать сколько раз я за последний месяц умерла и почему-то воскресла опять. Хотя в глазах наших палачей я виновата не больше и не меньше чем каждая, рождённая украинкой. Каждый день после 24 февраля — день 0.
Ни один мой шаг не уменьшит боль в сердцах моих людей, в моём сердце. И одновременно каждый мой шаг миллионы людей отвоевали для меня у смерти. И эта благодарность — она тоже не описуема никакими словами. И она тоже даёт силы. Как и, что парадоксально, боль и ярость.
"Просто, сбиваясь в этом дыму,
Сердце с которым живу я годами
Не умирает лишь потому
Что по нему с силой бьют кулаками."
